Подаривший нам Дубну

(Памяти Виталия Арнольда. Очень субъективные заметки)

И я, и Иван (в особенности – Иван) [Панин – прим. ред.] весьма избалованы замечательными, содержательными и разноформатными математическими тусовками. Но летняя школа в Дубне быстро заняла прочное первое место в нашем рейтинге. Я езжу в Дубну с 2005 года, Иван – с 2006. Как шутил Виталик, обращаясь к нему: « Ага, в первый раз сам побоялся приехать, прислал жену на разведку?» С огромной благодарностью скажем: доброй движущей силой, сердцем и душой, центром школы был Виталик. Интенсивность десяти дней Дубны оказывалась неизменно настолько высока, что по пережитОму конкурировала с остальным годом. Так что по этому счету мы вместе проработали 12 замечательных лет. Вот несколько дорогих нам дубнинских историй.

(Примечание: имеется ввиду школа «Современная математика»)

История про то, как составлялась программа Дубны

Поздний июнь, предвкушение Дубны, давно время писать анонс курса. У меня еще в апреле все сделано, а Ивана Арнольд поторапливает: «лучше бы тему чуток заранее... Это особенно верно для таких любителей писать анонсы, как Иван Александрович или Максим Эдуардович [Казарян - прим. ред.]». Здесь надо пояснить, что анонс должен быть завлекательным (конкуренция!) и понятным для младшекурсников, а в идеале – для старшеклассников. Итак, наконец Иван пишет анонс и отправляет в оргкомитет. Витя Клепцын (один из организаторов, математический эрудит вообще-то) отвечает, что де он, Витя, понимает в анонсе лишь половину слов, и просит переделать (а вот судите сами: http://www.mccme.ru/dubna/2014/courses/panin.htm). Ваня не желает переделывать и упирается. Витя настаивает. Ваня упирается. Патовая ситуация разрешается письмом Арнольда: «Витя! Панин третий раз читает курс для восьми участников, девять из которых называют его лучшим. Пусть пишет что хочет».

История про стих

Владимир Андреевич Успенский, математик, лингвист, автор книги «Апология математики, или О математике как части духовной культуры», лектор Дубны, мой старший друг и наставник, а также автор стихотворных пародий из фильма «Когда я стану великаном», посвятил Виталику стихотворение. Оно шуточное, но оно и серьезное:

Дифирамб Виталию Арнольду
Нам от богов ниспослан в дар
И в засуху, и в дождь
Арнольд Виталий, иль Витар,
Наш вдохновенный вождь!
Днесь возвещает нам герольд
От имени небес:
"Да будет славен сей Арнольд!
Что б делали вы без?"
В его очках и бороде
Есть сила, воля, ум.
Он в Ратмино царит везде,
Наставник наших дум.
Коль есть проблемы у тебя,
Спеши ему сообщить:
Поможет он, тебя любя,
Он -- твой надёжный щит.
Не раз помог он лично мне,
Решив дела мои.
Известен он по всей Дубне,
Во всем ОИЯИ.
Сам академик Сисакян
Имеет с ним совет.
Да будет славой осиян
Арнольд на сотни лет!

Стих был прочитан на одном из вечеров поэзии.

(Примечание: А.Н. Сисакян, физик, директор ОИЯИ, всячески покровительствовал Школе. Скончался в 2010).

История про то, что Арнольд знает все и обо всем

В Дубне Виталик знает все: кто и на каком велосипеде уехал в город, насколько удачно прошла каждая из четырех параллельных лекций (а всего параллелей – от четырех до шести в день), куда поселить неожиданно приехавших, если мест нет, выучил ли студент Петя клетки Шуберта, и где лежат цветные мелки. Когда прибегает взволнованный преподаватель со словами: «О боже, Виталик, этот Вася, который ходит на алгебраическую геометрию, и все замечательно понимает, всего только в девятом классе!», Виталик радостно ухмыляется (он знал заранее и предвкушал, что так будет!), и сообщает, что (1) вчера Буфетов [Александр - прим. ред.] прибегал с аналогичными восклицаниями, и (2) было дело, сколько-то лет назад Витя Клепцын таким же образом напугал Матиясевича (примечание: не помню точно, кого именно напугал).

А теперь – сама история. Как известно, в Дубне купание ученикам разрешено лишь в строго отведенном месте, лишь в присутствии старших, и уж совершенно запрещено плыть по Дубне и впадать в Волгу. Но хочется, ведь там открывается вид на волжский простор. И вот было задумано сплавать туда с учеником ХХ. Для пущей безопасности позвали с собой преподавателя NN. Я разработала, как мне казалось, блестящий план: плыть надо во время закрытия школы, когда Виталик стопроцентно непрерывно занят: стоит у доски в конференцзале, говорит речь, рулит заполнением анкет, делает объявления, и все такое. То есть ему физически невозможно заметить, что кто-то плывет в Волгу. Что ж, мы благополучно сплавали, оделись, и, довольные, уверенные в успехе, порознь проскользнули в конференцзал на продолжающееся закрытие, я – на галерку.

Но Виталик все прекрасно знал! В конце закрытия он сказал: «Учтите, что правила школы продолжают действовать! И даже если вдруг кто-то из преподавателей (выразительный взгляд в мою сторону) предложит вам плыть в Волгу, не советую этого делать». Как, откуда? (Единственная гипотеза – уж такие мы прозрачные и предсказуемые.) Просили прощения, естественно. И вы знаете, Виталик был заметно огорчен. До сих пор жалею, а нынче – особенно. 

Две истории про отбой

Виталик лично следил за неизменным соблюдением отбоя в Дубне. Запирались корпуса (случалось, некоторые филдсовские лауреаты лезли в комнату через балкон), запрещалось хождение между комнатами, громкие разговоры. Невзирая на лица, Витар равно строго разгонял припозднившиеся компании и академиков-профессоров (С.П. Новикова, В. И. Арнольда, А. Б. Сосинского сотоварищи), и развеселившихся школьников-студентов. Послушно подчинялись.

А Иван Панин затеял по поздним вечерам в холле первого корпуса читать внеплановые лекции под условным названием «ликвидация когомологической безграмотности». Читал в своем стиле, то есть с полным пренебрежением ко времени. Попытки привлечь его внимание кашлем, жестикуляцией и пр. ни к чему не приводили. Даже когда на вопрос Ивана «Есть ли вопросы?» я говорила : «Есть! Ты знаешь, что пять минут назад был отбой?», меня игнорировали. Что ж, я шла в оргкомитет: «Виталик, Ваня опять!» Виталик топал в холл, и – большой, внушительный – просто молча вставал у задних рядов. Тут же бывал Ваней замечен, и лекция мгновенно сворачивалась. На другой день Витар, радостно ухмыляясь, рассказывал байки про Ванины «подпольные лекции». Потому что больше порадовать Виталика, чем провести хорошее занятие, было невозможно.

Вторая история – о дубнинском вечере поэзии. Его организует Саша Буфетов, и тема эта заслуживает отдельного рассказа. Много неожиданных открытий случалось там, много было просто замечательного чтения (прямо стоят перед глазами Соня с «надцатого мартобря», Катя с «Собором», Даня со «Сретением», не помню имени кто с Шаламовым, В.А.У. [Владимир Андреевич Успенский – прим. ред.] С «Первым свиданием», Миша со стихами В.А.У., Саша с «Под небом полуночи ангел летел», Виталик с «А вы не из Витебска?»). Виталик любил эти вечера, приходил, слушал, и сам замечательно читал . Чтение стихов продолжалось до упора, то есть до отбоя. И вот, представьте себе: подходит к концу очередной вечер, и за 5 минут до отбоя студент Дима начинает читать Ломоносова, «Оду стеклу» . Ода прекрасная, но длинная, минут на 30. Арнольд присутствует, но не прерывает чтения. Кто знает Сашу Буфетова, тому излишне говорить, что Саша тем более не прерывает. Проходит время отбоя, постепенно гроза сгущается, воздух электризуется, это чувствуют все, кроме Димы, который по-прежнему самозабвенно декламирует. По окончании вечера Буфетову достается по первое число, он выразительно страдает. Среди присутствующих преподавателей (они пользуются некоторой привилегией: можно остаться в холле и шепотом поговорить) вспыхивает острый спор: «Что есть Добро – соблюсти отбой или же не прервать чтение?» (Что ж, нынче особенно понятно: все было добро).

История о нравственных ориентирах

Здесь приходится ступать на зыбкую почву: Витар, будучи человеком дела, не любил морализаторства, и, соответственно, почти никогда не формулировал нравственные императивы. (Исключение составляют максимы, озвучиваемые на открытии Дубны: «Нельзя уехать в город, не отметившись в оргкомитете», «Если вы будете куролесить после отбоя, я буду потом вас оплакивать».) Но нынче хочется словами выразить то, чему хочется учиться у Витара. Итак, две максимы:

(1) Не ной. То есть вообще не ной, не жалуйся, некогда: дела стоят. Несовершенен мир вокруг? Создавай свой.

(2) Настраивайся на своего собеседника (соработника), а не на себя. И не будь снобом, это отвратительно.

А вот история. Студент некий перед самой Дубной обращается ко мне с просьбой, не очень важной, однако для меня неудобоисполнимой, да еще в хамоватой форме (или он просто не умеет попросить? Так бывает.) Мне совершенно некогда, форма меня возмущает, и я отказываю. В Дубне за вечерними посиделками рассказываю об этом инциденте. Слушающие равно возмущены поведением студента. Кроме Арнольда. Он рассказывает некую историю, полностью изгладившуюся из моей памяти. Очень деликатную историю, без прямого намека, но все же так, чтобы между строк я прочла: тебя попросили, и ты не сделала! К тому же нарушила сразу обе максимы! Что в этом такого замечательного? «Виталик, Вы меня устыдили...» – сказала я в ответ.

Гаянэ Панина

В автокатастрофе уже в новом 2017 году погиб Виталий Дмитриевич Арнольд. Неистовый, потрясающий Виталий Арнольд, представитель 10-го поколения рода Мандельштамов, племянник великого математика Владимира Арнольда.

Получив для ознакомления считавшийся почти окончательным текст для альманаха «Сохрани мою речь. Вып.6» о родословной О.Мандельштама, он не оставил от него камня на камне! Замечания и предложения следовали лавиной. За полтора месяца переписки мы получили от него 42 письма. Невероятно требовательный, придирчивый, въедливый, сомневающийся в самых, казалось бы, бесспорных фактах и датах, он является главным соавтором этой работы. Предоставил хранящиеся в семье Мандельштам - Арнольд документы о рождении и браке Исаака Мандельштама (отца физика Л.И. Мандельштама), указал на известные в науке имена химика Л.Г. Гурвича и физика М.А. Исаковича, настоял на подробном рассказе о сестрах Каннегисер, уточнил многие даты и факты.  От формального указания его соавторства отказался, но не возражал против упоминания его имени и изложения его мнений и сомнений в тексте.

Человек широчайших интересов, один из создателей Московского центра непрерывного математического образования, Летней школы в Дубне, организатор олимпиад школьников и внешкольного математического обучения, учитель информатики московской гимназии №1543, просветитель, снявший на видео все лекции академика Зализняка…

Он родился в 1968 году, погиб 4 января сего года. Невозможно забыть. Светлая память!

Мандельштамовское общество

Виталий Дмитриевич Арнольд был человеком незаурядным. Сочетание великолепной эрудиции, харизмы, лидерских и деловых качеств делало его уникальным педагогом и организатором математической и вокруг-математической жизни в Москве.

Я познакомился с ним благодаря одному из его больших дел – Летней математической школе в Дубне. Именно благодаря его организационному таланту и человеческим качествам эта летняя школа стала тем уникальным событием, которым она является. Соединение ученых-математиков разных поколений, студентов начальных курсов и "детей" – школьников старших классов (а также совсем юного поколения из состава семей преподавателей) – в условиях замечательной атмосферы, созданной прежде всего В.Д.

Общение за рамками лекций и учебного процесса было не менее важно и увлекательно, чем эти самые лекции. Только из-за того, чтобы поучаствовать в беседе В.Д. и В.А.У. за утренним кофе в комнате оргкомитета, можно было заставить себя продрать глаза до завтрака (а затем и приезжать в Дубну из года в год). Будущее покажет, сохранится ли "Дубна" после, увы, невосполнимой для нас утраты.

В общении В.Д. оставлял ощущение, что знаком со своим собеседником намного лучше, чем собеседник с ним. Это и в самом деле было так: круг его знакомств был намного шире круга знакомых типичного математика, при этом он живо интересовался происходящими вокруг делами и отлично знал кто есть кто. Он умел сформулировать свою точку зрения по любому вопросу аргументированным и ясным образом.

И даже если иногда наши мнения могли разойтись, всегда было очень полезно узнать, что он думает и, главное, почему. Он неизменно сохранял доброжелательность и уважение к собеседнику, для меня разговоры с В.Д. всегда были какими-то душевными и легкими. (Последний такой наш разговор у входа в МИАН – кто бы мог тогда подумать – касался малозначительного предмета – относительных достоинств различных велосипедных замков.)

Для  математического сообщества нашей страны Виталий Дмитриевич выполнял роль связующего звена со школой и олимпиадами, был хранителем традиций математического образования и знатоком "преданий" университетской среды. Он многое держал на своих плечах и обращал свою энергию на совершение добрых дел. Все, кто знает реальное положение вещей, понимают, что потеря В.Д. – это не только потеря надежного друга, но и тяжелый удар для математического сообщества нашей страны.

Лев Беклемишев, член-корреспондент РАН, преподаватель на Летних школах в Дубне

Опубликовано на polit.ru

Мы с Виталиком проработали «бок о бок» и общались почти 20 лет. Мы были вместе на математических регатах, математическом празднике, ММО, многих выездов по подготовке олимпиад и подготовке школьников, и прочее, прочее, прочее. На международном математическом конгрессе в Копенгагене в 2004 году делегацию России поселили так тесно, что мы в буквальном смысле ночевали в одной постели. Писать о Виталике в прошедшем времени очень тяжело, я до конца так и не могу осознать, что его больше нет ...

Несмотря на то, что он был моложе меня на 15 лет, я очень многому у него научился. Я вспоминаю одно из первых наших совместных мероприятий: Кубок Колмогорова 1999 года в Москве, куда именно он пригласил меня в напарники в качестве заместителей председателя оргкомитета. Кого именно мы «замещали» – я не знаю до сих пор, так как реально все организационные проблемы решал Виталик. Они там возникали ежеминутно: с жюри, с участниками, с руководителями, с помещениями, с доставкой еды, и т. д. По любому поводу все обращались к Виталику и он поразил меня способностью  и умением мгновенно все решить.

Мне кажется, что главным среди его многочисленных талантов был талант общения. Он умел находить общий язык с людьми самого разного возраста и звания: школьниками, учителями, техперсоналом, чиновниками, учеными, журналистами, деятелями культуры. Виталик был великодушен: умел ценить людей за их достоинства и прощать недостатки. Он умел ценить то, что делают другие, и умел выразить благодарность. Он обладал способностью многое взять на себя, делать то, что не очень хотелось делать другим и получать от этого искреннее удовольствие. Он обожал делиться: приобретенным, прочитанным, увиденным, услышанным.

Последнее время он часто мне рассказывал об успехах своих детей, он их очень любил. Безумно жаль, что он не увидит их выросшими.

На традиционных застольях после совместного проведения различных мероприятий у нас есть тост: «В таком составе мы еще не пили». Этот тост обычно подразумевает, что каждый раз появляются новые участники процесса. К сожалению, во время следующего застолья он будет звучать очень горько, так как с нами не будет Виталия Арнольда.

А. Д. Блинков, учитель математики московской школы № 218, организатор кружков и олимпиад

Я не буду обсуждать здесь совершенно многогранную личность замечательного человека Виталия Дмитриевича Арнольда. Я с ним познакомился давно, и раньше, чем состоялась та самая Летняя лингвистическая школа, на которой я в первый раз увидел его с детьми -- и своими и с чужими, которые, впрочем, тоже были для него свои. Мы встретились, потом встречались опять-таки на школах, и всегда много и долго разговаривали... У него был настоящий дар друга, педагога и организатора. Казалось, что нет таких проблем, которые он не смог бы решить или, по крайней мере, приблизить вас и себя к их решению. Он был замечательный семьянин, заботливый, нежный и добрый -- несмотря на внешнюю, часто просто показную, суровость. Неужели Виталия уже нет с нами -- как в это поверить?

Г.Е. Крейдлин, преподаватель Института лингвистики РГГУ

С Виталием Арнольдом я познакомился сравнительно недавно, кажется в 2010 г. В тот момент олимпиадное движение в Москве начинало сложную, но интересную трансформацию из достаточно камерного состояния, своего рода "междусобойчик" (по гуманитарным предметам) в движение широкое, максимально открытое, вовлекающее десятки тысяч школьников, тысячи педагогов. Такая перестройка, несомненно, требовала преодоления инерции сознания, критического осмысления сделанного, постановки новых целей.  Именно в этот момент оказался бесценным опыт, которым щедро делился Виталий Дмитриевич. Он был, прежде всего, очень яркой личностью, и черты, отпечатки его индивидуальности, к счастью, долго еще будут окрашивать многочисленные олимпиады школьников, проходящие в Москве. По прошествии некоторого времени после начала нашего общения я с интересом обнаружил, что часто, обдумывая какую-то рабочую проблему, я в какой-то момент пытаюсь посмотреть на нее "его" глазами, представить, что бы он сказал по этому поводу, невольно начинаю с Арнольдом мысленный диалог. Он умел, не подавляя, настроить тебя на новую волну, дать возможность отойти от шаблона, справиться с узкопрофессиональной зашоренностью. Таких людей в образовании, да и вообще в любой сфере человеческой деятельности, не так уж много, но они движут любое дело. Думаю, что, во многом, за этим стояла удивительная широта жизненных интересов (с какой удивительной, ликующей радостью делился он со мной интересными соображениями по поводу, например, мемуаров С.Ю. Витте, которые читал около года назад). Его было много, его было очень много, было ясно, что Арнольд не способен исчерпаться, выгореть. Это была какая-то константа, очевидность возникшего олиимпиадного бытия. Оттого так бездонна вдруг возникшая пропасть, оттого показалась такой беспросветной вдруг охватившая нас темнота. Но я буду дальше говорить с ним мысленно, я буду снова и снова пытаться посмотреть на что-то так, как, возможно, посмотрел бы он. 
"О милых спутниках, которые наш свет
Своим присутствием  для нас животворили, 
Не   говори   с   тоской:  их   нет, 
Но   с   благодарностию:  были".
(В. Жуковский)

Александр Безносов

Александр Шаповалов, преподаватель математики, композитор задач, автор книг о математике:

Он умел как бы мимоходом говорить или действовать так, что запоминалось и оставалось надолго. Шутя настроил мне раздачу WiFi на телефоне – работает до сих пор. Заглянув разок на турнир Савина в начале 2000-х, посоветовал больше лекций – и хоть с опозданием на 5 лет, но лекции начались. Он останется в нашей памяти легким и светлым, а теперь я понимаю, что ещё и глубоким.

Опубликовано на polit.ru

Константин Кноп, преподаватель математики (СПб):

Я никогда не жил с В.Д. в одном городе, не участвовал в регулярных посиделках и сравнительно редко пытался решать проблемы с его помощью. Но всегда обращал внимание на такую вещь. Есть работа, которая всем в радость – проводить занятия для детей, готовить задачи для олимпиад и т.п. На такую работу всегда есть волонтеры. А есть работа, которую большинство делает очень неохотно – она и воспринимается как вторичная, менее важная и существенно менее интересная – записать чужое занятие на видео, расшифровать его в текст, отсканировать какую-то раритетную книжку и выложить ее в общий доступ...

Вообще, есть много способов поделиться с другими тем, что сейчас у тебя уже есть, а у других ещё нет. И вот для Виталика именно эта сфера деятельности была «в удовольствие», он получал самое настоящее удовольствие, когда бескорыстно делился с другими. Я не знаю никого другого ни в каком ином круге своего общения, кому было бы настолько же кайфово от возможности подарить другим что-то, во что вложена частичка тебя самого. И это самая страшная беда…

Опубликовано на polit.ru

Александр Хачатурян, учитель математики, зав. кафедрой математики гимназии №1543:

Що у вас на думцi? – интересуется у меня Facebook. Погано у меня на думцi. 2016 год, забери меня обратно. Не могу поверить, что нет Виталика Арнольда, не могу представить себе даже размеры той пустоты, которая образовалась. Он всегда был настолько естественно рядом, что даже в голову не могли прийти страшные мысли, это как за себя самого не боишься. Я читал его правки к обзору, который я написал, в тот момент, когда позвонил Серёжа и сказал про это.

Когда Виталик хвастался, сделав что-то хорошее (а сколько же хорошего он делал!), он говорил: «Это вот этими тёплыми руками сделано!» И теперь нет тёплых рук, нет его большого сердца, нет человека, готового днём и ночью прийти на помощь. Не могу представить, каково сейчас Наташе, о детях даже подумать страшно.

Я признаюсь, – что уж теперь, – ведь часто прятался за его спину. Он лишь на год старше меня, но умнее и опытнее, и так было хорошо, что есть такой как бы старший брат, который всегда рядом, когда трудно. А вот всё теперь одному. Всё одному. Мне через полтора месяца стоять на этой сцене. Без него.

Опубликовано на polit.ru

Антон Сомин, один из организаторов Московского Фестиваля Языков:

Дорогие друзья, случилось горе. В автокатастрофе погиб Виталий Дмитриевич Арнольд, математик, один из главных организаторов московских олимпиад школьников и один из руководителей Центра педагогического мастерства. Именно благодаря ему мы всё же смогли провести Фестиваль в этом году, когда МПГУ отменил его за полтора дня до проведения.

Тогда в девять часов вечера пятницы я позвонил Виталию Дмитриевичу и описал ему ситуацию, спросив, может ли он нам помочь. Он обречённо помолчал с минуту, прощаясь со своим единственным выходным, сказал предварительное «да», и уже через полчаса мы обсуждали, как за один день перенести в небольшое здание мероприятие на тысячу человек. Всё воскресенье он провёл с нами, придя одним из первых и уйдя одним из последних, хотя накануне, в субботу, организовывал днём ещё одно мероприятие на несколько сотен школьников, а вечером лично проверял и обсуждал с нами расписание Фестиваля и решал последние оргвопросы.

Таков он был во всём. Внешне суровый, Виталий Дмитриевич имел одно из самых добрых сердец и был всегда готов прийти на помощь, жертвуя своим личным временем ради благого дела. Совершенно невозможно поверить и понять, что его больше нет.

Опубликовано на polit.ru

Летом 1990 г., на одной из первых конференций по истории диссидентского и неформального движения Александр Даниэль говорил о том, что среди характеристик источниковой базы истории диссидентства – подразумеваемость многих сведений, присутствие их в качестве общего знания среды, а не в документе.

С тех пор было сделано многое для записи этих сведений – в формате ли устной истории или комментариев к публикациям. Но большой вес подразумеваемого, незаписанного знания – это вряд ли специфика истории диссидентства. Скорее характеристика любой среды, в которых значимую часть составляют личностные неформальные взаимодействия.

Именно поэтому не очень просто понять точные масштабы воздействия Виталия Арнольда: оно происходило далеко не только там, где можно найти прямое упоминание его имени, его подпись. Подбросить идею, подтолкнуть, свести, напомнить, рассказать о важном, но еще не ставшем известным собеседнику – прокурировать и спродюсировать. Это важные функции, от которых остаются дела, рабочие и личностные связи, но часто совсем не прямые следы. Некоторые из следов проявляются в некрологах, что-то станет понятно со временем.

Научный редактор «Полит.ру» Борис Долгин

Опубликовано на polit.ru

Я не помню, когда познакомилась с Виталием Арнольдом, кажется, почти одновременно с тем, как я начала заниматься научной журналистикой в 2007-2008 годах. К нему всегда можно было обратиться за ценным советом или комментарием, если речь шла об олимпиадах или математике.

Мы порой дискутировали о том, что стоит публиковать, а что нет, и не скажу, что это общение было ровным. Про одного коллегу, который как ему казалось, не так стал подавать один конфликт, он написал "Я на него не сержусь. Я его жалею. Он не ведает, что творит". Кажется, в этой фразе весь Виталий.

Помню, как ужасно загруженный в феврале 2009 года ("У меня завтра математический праздник... Это на весь день!"), он все же написал свой коммент на фразу Фурсенко, который взбудоражил многих тем, что сказал, что высшая математика в школе не нужна и что она убивает креативность. Виталий постарался понять, в каком контексте эти слова министра не выглядят по-дурацки, а имеют смысл, и именно в этом контексте и их прокомментировал. Его заметка называлась "В преподавании математики нужно чувство меры".

Жалею, что общалась с ним меньше, чем могла бы, и на Летней школе в Дубне была только в 2012 году, и сейчас бы спросила о куче вещей... С ним было полезно спорить, это продвигало всех оппонентов к какому-то новому пониманию ситуации. Виталий, вернитесь, давайте еще поговорим.

Наталия Демина, научный журналист

Опубликовано на polit.ru

На Летней Лингвистической школе в Дубне он носил мелких детей на плечах, а старшим служил трамплином для прыжков в воду. И в жизни я всегда ощущала его плечи и его трамплин. Он всегда всем помогал, мог решить любую проблему, с ним было не страшно и надежно.

Нашу олимпиадную лингвистическую братию он всегда был готов спасти и приютить: в Дубне, в МЦМНО и Центре педагогического мастерства. Когда в этом ноябре МПГУ неожиданно отказал в проведении Фестиваля языков за два дня до фестиваля, с помощью Виталия фестиваль был молниеносно перенесён и ЦПМ и успешно там проведён.

Когда в апреле мы проводили в отбор на Международную олимпиаду по лингвистике, плохо договорились, кто за что отвечает, и внезапно оказались перед закрытыми дверями и без распечатанных задач, мы позвонили Арнольду, разбудили его ранним воскресным звонком, и он по телефону поднял на уши всех в ЦПМ, нам выдали ключи и всё распечатали. При этом Виталий конечно пообещал нас убить, потому что не терпел безответственности, неорганизованности и халтуры ни в чём – ни в важных делах, ни в мелочах.

Думаю, каждый, кто знал Виталия Арнольда, был ему чем-то обязан. Его безвременный уход – огромная несправедливость и большое горе на всех нас. Мы всегда будем вспоминать его с теплотой и благодарностью.

Ксения Гилярова, лингвист, один из организаторов Московского фестиваля языков, член жюри Международной олимпиады по лингвистике, композитор задач

Опубликовано на polit.ru

Я знал Виталия много-много лет. Каждый раз, приезжая на летнюю школу в Дубну, я приходил на открытие школы. Это мероприятие длительное, заканчивается поздно. Вначале представления курсов, потом Виталий и Алексей Брониславович Сосинский рассказывают про историю школы, ее цели и традиции. И в конце рассказ Виталия о распорядке дня и правилах поведения. Я всегда оставался в зале до конца рассказа.

Историю о том, как возникла идея проведения школ «Современная математика», как взять напрокат велосипед для поездки в Дубну и каков алгоритм действий слушателя школы, желающего искупаться в реке, я слышал многократно. Но каждый раз рассказ Виталия был очень ярким и оригинальным. И я не мог отказать себе в удовольствии прослушать новую версию этой замечательной истории. Наверное, странно, что я пишу об этом сейчас. Есть много большого и важного, о чем хотелось бы вспомнить. Но первое, о чем подумал, когда узнал о гибели Виталия, это открытия дубнинских школ.

Виталий жил тем, что делал. Без этого нельзя сделать что-то по-настоящему значимое. Таких людей немного, и на них всё держится.

После новогодних праздников у моего сына-восьмиклассника в школе 1543 начнутся уроки информатики. Мы ждали, что его учителем будет Виталий Арнольд. Это было бы так здорово...

Иван Аржанцев, докт. физ.-мат.н., декан факультета компьютерных наук НИУ-ВШЭ

Опубликовано на polit.ru

Я ещё помню доисторические времена, когда Виталий не проводил Матпраздник и Московскую математическую олимпиаду, не возил московских школьников на Всероссийскую. Сейчас трудно себе представить эти мероприятия без его участия. Школа «Современная математика», МЦНМО, гитарная школа Кузнецовых – в сознании всё это не существует отдельно от Виталия.

Он ни на кого не был похож – только он мог так шутить, рассказывать истории... Всегда и везде боролся с глупостью и головотяпством – не выносил их.

Смерть Виталия не могу уложить в голове. Уже не услышу в трубке привычное «Тебе ни до чего или есть минута?». Даже когда он звонил вроде бы с тем, чтобы что-то от тебя получить – ответ на вопрос, совет, участие в каком-то полезном деле, – в итоге обычно выходило наоборот: выяснялось, что Виталий уже сам сделал что-то замечательное и теперь делится результатами, или увидел непорядок в каких-то твоих делах и советует, как исправить, или предлагает помощь.

Он всегда был полон идей о новых конкретных делах и осуществлял эти идеи. При каждой встрече начинал с того, что «это тебе может быть интересно». А в ответ на «спасибо» говорил: «да это я так, мимо проходил». Сколько всего он сделал, скольким помог, просто проходя мимо – потому что не умел быть равнодушным.

Теперь надо жить без него. Светлая память.

Сергей Дориченко, руководитель математического профиля школы №179, председатель жюри Турнира городов, главный редактор журнала «Квантик»

Опубликовано на polit.ru

Весть о гибели Виталия потрясла нас. Жутко обидно, что судьба распорядилась так несправедливо.

В нашей действительности, когда положиться не на кого и не на что, так важно было сознавать, что рядом есть Виталий Арнольд – человек, который никогда не скажет «нет» на твою просьбу, который всегда готов объяснить что-то непонятное, помочь как специалист и просто как отзывчивый человек.

Наверное, недаром свою жизнь Виталий посвятил детям, ведь их на мякине не проведешь. Дети безошибочно чувствовали в Учителе Арнольде человека честного, порядочного, интеллигентного и внутренне абсолютно свободного. С уходом Виталия множество людей почувствуют себя осиротевшими, в том числе и мы.

Татьяна и Сергей Никитины, барды

Опубликовано на polit.ru

Правление ММО с болью сообщает, что 4 января 2017 года трагически погиб замечательный труженик Российского математического образования Виталий Дмитриевич Арнольд.

Выдающийся учитель и организатор, главный мотор летних школ в Дубне, реальный руководитель ряда олимпиад, создатель ключевых информационных ресурсов в области математического просвещения, Виталий Дмитриевич сочетал одухотворенность и романтизм в своих мотивировках и инициативах с поразительным здравым смыслом, энергией и предприимчивостью в их воплощении. Само общение с ним было исключительно благотворно для воспитания детей, да и для взрослых, имевших счастье быть с ним рядом. Без него нам будет заметно труднее и темнее на нашем пути.

Московское математическое общество (текст написан академиком РАН В.А. Васильевым)

Умер Виталий Дмитриевич Арнольд. Просветитель. Не только математик, но и гуманитарий с необычайно широким взглядом на мир. Человек, прекрасно знавший и любивший историю своей страны. Лучше, чем кто-нибудь другой сохранивший для нас память о своем гениальном родственнике В.И. Арнольде. Соприкасаясь с ним, вы входили в мир доброго знания, которым В.Д. щедро делился. Мы потеряли мудрого со-работника, любимого друга, человека, благодаря которому этот мир становился теплее и лучше.

Юлий Сергеевич Ильяшенко, президент Независимого Московского университета, профессор мехмата МГУ и Корнельского университета (США)

Опубликовано на polit.ru

Погиб Виталий Арнольд. Это трагедия, в это невозможно поверить, невозможно осознать. А когда все-таки приходит осознание, то сразу возникает вопрос: как же мы теперь без него?

Кто теперь будит проводить ЛШСМ, замечательную летнюю школу «Современная математика» под Дубной? Ведь Виталик был её главным создателем, определил её уникальную атмосферу и, под скромным титулом зам. председателя Оргкомитета, был её главным руководителем в течении 16-ти лет. Невозможно себе представить ЛШСМ-17 без Виталия Арнольда во главе.

А что будет с МЦНМО, одним из создателей которого был Виталий? С самого основания Центра, его внутренним функционированием управлял Виталий Дмитриевич, опять-таки под скромным титулом замдиректора, предоставляя директору МЦНМО заниматься вопросами математического образования в национальном масштабе, зная, что Центр в надёжных руках.

А что теперь будет с сайтом МЦНМО, созданным В.Д., одним из самых посещаемых в мире математических сайтов? Кто еще сможет совершить такие издательские подвиги, как размещение на этом сайте факсимильных копий всех номеров «Кванта» с полной и прекрасно организованной базой данных, позволяющей найти статьи не только по авторам и названиям, но и по ключевым словосочетаниям в тексте? А кто еще может додуматься до таких ходов, как помещение на сайте скана Арифметики Магницкого с рукописными пометками Петра Великого?  

А реальное руководство логистикой олимпиад, работой с московскими учителями в рамках Центра педагогического мастерства, Летняя Лингвистическая Школа в Дубне (реальное руководство которой тоже взял на себя Виталик), преподавание в Школе №1543.

Когда человек уходит из жизни, особенно так рано, его значимость определяется не титулами, не наградами, не известностью, а тем, что он делал как никто другой, тем, в чем его никто другой заменить не может. Таким был Виталий Дмитриевич Арнольд: несравненный организатор, умеющий создать вокруг себя удивительную атмосферу, скромный учитель, умеющий не только учить детей математики, но и учить нас всех чему-то важному и светлому, которое я не умею выразить словами.

Алексей Брониславович Сосинский, вице-президент (по международным вопросам), профессор Независимого Московского университета

Опубликовано на polit.ru

Я общался с Виталием Дмитриевичем, к сожалению, только на Современной математике, будучи участником. В последний день, уже после подведения итогов, я в него вцепился и в течении, наверное, получаса выпытывал - как можно втягивать школьников в физику (мне тогда остро казалось, что есть некоторый перекос в сторону популяризации математики, а физики более пасивны в этом вопросе). И не смотря на то, что у него наверняка была куча дел - он терпеливо отвечал на все вопросы, сбивчивые и, наверное, не очень умные. Разговор тогда очень вдохновил меня, и поступив на первый курс я вплотную впрягся в работу.

Летнюю школу, которую я тогда задумывал, сделать пока не удалось. Но олимпиаду по эксперименту мы уже проводим пятый год и, надеюсь, традиция не прервётся.

Трудно представить, что Виталия Дмитриевича Арнольда больше нет. Что, проходя мимо кабинета на первом этаже в Хамовниках, не услышишь «Зайди на минуту!» - и помимо текущих дел тут же получишь совет: что прочитать, что посмотреть, что послушать. В.Д. всегда живо интересовался делами образования, культуры в широком смысле этого слова. И это был не пассивный интерес потребителя, а интерес деятеля, человека, создающего эту культуру.
На его странице в интернете – записи об истории образования (не только математического), о бардовской песне, о художниках-мультипликаторах, о московской архитектуре… Такая включённость в культуру, такое неравнодушие к людям и называется просвещением. Поэтому Арнольд был учителем для многих своих коллег, друзей, младших и старших. Учителем, не обладающим тайным знанием и передающим его избранным, а щедро делящимся со всеми – всем. Но страница в интернете не передаёт живого обаяния В.Д., его взгляда, смеха, интонаций. Вокруг В.Д. всегда бурлила жизнь, создавался особый микроклимат: неважно, где это было – в компьютерном классе (одном из первых в Москве) гимназии 1543, в Большом Власьевском, в Хамовниках. Все засиживались до поздней ночи, вроде бы просто общаясь, за чаем рассказывая друг другу разные истории («мне близок жанр трёпа»), а параллельно делались полезные и важные дела. Об этих делах В.Д. с удовольствием рассказывал так же, как бы между делом. Но мы будем помнить о них как о составляющих важнейшего дела – преемственности в просвещении.
С какой любовью В.Д. обустраивал здание в Хамовниках, какая была в нём готовность помочь – устроить работу так, чтобы всем было удобно делать своё дело! Как он радовался, когда у филологов ЦПМ появился свой сайт! Его стараниями (в прямом смысле, физически) в 46 кабинете собрана обширная библиотека. Он неизменно присутствовал на наших встречах, посвящённых филологическим олимпиадам, и его суждения, не суженные рамками мелочного профессионализма, подчас оказывались вернее и точнее наших. Мы не знали человека более живого, отзывчивого, внимательного к коллегам. В.Д. отличало повышенное, обострённое чувство справедливости – в сущности, обычная черта русского интеллигента, но редкая в наше время. В любом человеке он прежде всего ценил человечность, и сам служил её примером.
Отсутствие Виталия Дмитриевича мы будем ощущать долго. Без него будет трудно. Он относился и к по-настоящему важному, и к мелочам в высшей степени ответственно, и мы постараемся следовать по этому пути. Спасибо Виталию Дмитриевичу!

Евгений Подарцев, Владимир Сперантов

Когда я в первый раз читал «Властелина колец», мне очень понравился Том Бомбадил — но было ясно, что это персонаж фантастический. Читая второй раз, я уже знал, что он существует в реальности — добрый и бородатый, всегда поможет делом и советом, слегка загадочный и не от мира сего и в то же время твёрдо стоящий обеими ногами на земле — Vitaly Arnold. Сейчас стал перечитывать в третий раз — и вот.

Виталий Дмитриевич, пусть Вам там будет хорошо.

Том и хоббиты вокруг него, фотография 2014 года.

Александр Пиперски, лингвист, организатор Московской традиционной олимпиады по лингвистике

Хочу написать о Виталии Арнольде, чтобы как-то освободиться от мыслей об этом. Повод, конечно, сбивающий с ног. Но я люблю такие короткие воспоминания, и, кажется, Виталик считал такие вещи важными. Он собирал подобные воспоминания на страничке МЦНМО.

Светлый человек. Рядом с ним возникало какое-то чувство комфорта и защищенности. Огромное удовольствие слушать его рассказы. Конечно, не со всем, что он говорил, я был согласен, но было ясно, что спорить не надо, а надо слушать и "мотать на ус". Ясно, что невозможно вспомнить все, что я узнал от Виталика, из случайного – от него я впервые услышал фамилию Зализняк, из мелких вещей - шутку про "летних дураков" или анекдот про "забыл велосипед".

Только что узнал о трагическом уходе из жизни Виталия Арнольда. Я, так же как и Даниель Либург, имел честь служить с Виталием в авиационной учебке СА в 1987 году. Виталий был подлинным интеллигентом и интеллектуалом и принадлежал к редкому (и, увы, продолжающему неумолимо и фатально сжиматься) кругу людей, величие и благородство которых проявлялось как в быту, тяготах и лишениях военной службы, так и во время отдыха (он, в частности, прекрасно играл в шахматы). Был замечательным Товарищем именно в том значении, истинный смысл которого ныне практически девальвировался. Я хорошо помню, как при уже тогда очевидном математическом даровании, Виталий с удивительной легкостью читал по памяти стихи Окуджавы, Блока, Цветаевой, Пастернака, Ахматовой, Левитанского, изумительно передавая дух того времени, когда эти произведения были написаны. Он всегда оставался Настоящим Подвижником. И это Подвижничество проявилось в его педагогическом призвании и служении образованию и воспитанию нового поколения талантливых математиков и - не побоюсь этого слова - большом личном вкладе Виталия в развитие отечественной математической школы в целом. Одним из любимых стихотворений Виталия было "Каждый выбирает для себя" Ю.Д. Левитанского, которое я позволю себе процитировать: "Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку —
каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе.
Щит и латы. Посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты.
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже — как умею.
Ни к кому претензий не имею.
Каждый выбирает для себя". Эти стихи в полной мере передают истинный масштаб личности Виталия, глубину, благородство и человечность его Натуры. Безвременная кончина Виталия - большая утрата для всех нас. Скорбим и будем всегда помнить этого Замечательного Человека. Мои соболезнования родным и близким Виталия.

Алексей Серяков

Виталик… Долго не мог поверить, все ждал опровержения. Самый живой из тех, кого я знаю. Совсем недавно, в ноябре, он звонил мне с разными новыми идеями: программа о лингвистических задачах на радио, статья о грамматике Ломоносова… Наши старшие дети — ровесники и друзья, с рождения вместе росли на Летних лингвистических школах, которые мы организовывали. Сегодня днем я собирался повесить здесь совсем другой текст — об удивительном совпадении:

«Поразительно. Сейчас сидим на даче и лениво обсуждаем, когда пойти на детскую площадку, чтобы застать там максимум коллег — кто еще завтракает, кто уже обедает, кто спит. Юля вспоминает байку о Владимире Андреевиче Успенском, которую рассказал Vitaly Arnold. На каком-то собрании в МГУ, где тоже кто-то опаздывает, а кто-то уходит раньше, председательствующий предлагает проголосовать тогда, когда будет больше всего участников, и Владимир Андреевич комментирует: «Преклоняюсь перед тем, кто способен определить максимум функции в момент его прохождения». Мишка спрашивает, какой это Успенский — писатель детских книг? Мы возмущаемся и напоминаем, что он же слушал лекции Владимира Андреевича на Летней лингвистической школе. Через полчаса звонит сам Владимир Андреевич: «Боря, напомните, в каком году я читал лекцию на ЛЛШ о проблеме Пуанкаре»? Тут же нахожу — 2010, Мишке три года, и действительно лекцию о Пуанкаре он слушал вряд ли».

Попробую всё-таки написать про Vitaly Arnold, может быть, что-то получится с третьего раза. У меня по большей части совсем другой опыт, чем у большинства его знакомых. Мы встречались в самых разных и довольно необычных жизненных ситуациях. Например, я был у него летом 1988 года, когда он служил в армии на военном аэродроме в городе Кант Киргизской ССР. Или в 1993 году я был научным руководителем его дипломной работы. Или сначала он, среди других моих друзей, помогал нам переезжать с одной квартиры на другую в 1991 году, а потом уже он переехал на Ломоносовский в соседний с нами дом, и я помогал разбирать его вещи. А потом мы виделись обычно именно там, на углу Ленинского и Ломоносовского, и я ходил туда даже зимой, не надевая куртку. Или в 2005 году мы вдвоём почти спонтанно съездили посмотреть Козьмодемьянск (две ночи в поезде, и билеты были чудом в продаже в день отправления), а потом долго собирались ещё раз, и, наконец, собрались в 2015 летом в Рязань и Пензу. Как раз тогда я его и видел последний раз - по прибытии ночного поезда из Пензы в Москву мы дошли до Красных Ворот, позавтракали в Шоколаднице на Садовом Кольце, и потом разошлись в разные стороны - он на работу на Арбат, я в Коньково к родителям, у которых останавливался. Какие-то онлайновые коммуникации с ним были почти невозможны - он мог ответить на мейл, а мог и не ответить, или не отреагировать на сообщение в Скайпе, если не было ничего срочного. Последний мейл от Виталия в моём ящике датирован 19 декабря.

Конечно, Виталий Арнольд образца 2015 года сильно отличался от Виталия Арнольда образца 1985 года, когда мы с ним познакомились. Но я, кроме короткого периода 1991-93 годов, когда мы оба преподавали в гимназии 1543 (кажется, тогда она была ещё просто школой 43), в общем, не видел всей его общественной деятельности. То есть, конечно, я знал о ней, потому что он что-то рассказывал, постоянно давал нам с Алей какие-то только что вышедшие книги, ну и, кроме того, у него в любой момент мог позвонить мобильный и занять его на полчаса. А когда мобильный, наконец, умолкал, и общественная деятельность уходила на второй план, он опять становился одним и тем же - внимательным собеседником, которому интересны какие-то детали моего существования, которые, кажется, даже мне не очень интересны; суперменом, готовым решить любые проблемы, даже те, которые мне не было понятно, зачем решать (и во многих случаях оказывалось, что их и нельзя решить - но это выяснялось уже потом); умеренно здравомыслящим романтиком, проверявшим на всех знакомых разумность каких-то своих планов. Он знал, что я плохо переношу общение с малознакомыми людьми, поэтому уже много лет мы встречались либо один на один, либо семьями. И с каждым годом это становилось всё сложнее и сложнее. Последние годы Виталий, по крайней мере, по моим ощущениям, выглядел всё депрессивнее, хотя старался не выливать это на окружающих. Я знаю, что за последние годы умерли многие его знакомые, и далеко не все достигли преклонного возраста. Это как-то особенно его угнетало, но вряд ли он рассчитывал на то, что сам уйдёт в 48 лет.

Я сейчас подумал - что бы он сказал сам, узнав о собственной смерти в автокатастрофе под Псковом. Скорее всего, он сказал бы "Плохо, что Виталий Дмитриевич так подкачали, теперь надо работу делать". И перечислил бы, какую работу и с кем. И, наверное, эту работу сделают, что-то хуже, что-то медленнее, но сделают. А для меня это просто оборвалась ещё одна ниточка - их осталось около десятка.

Ярослав Блантер

Мы больше всего общались по поводу летних школ в Дубне, пожалуй. Они оказались важным событием в жизни и для меня, и, думаю, для сотен побывавших там школьников-студентов-математиков-помощников. Надеюсь, школы будут продолжаться; только уж точно будут теперь другими. Виталий Дмитриевич был настоящим их сердцем, непонятно как следил и за учебным процессом, и за участниками, и успевал со всеми пообщаться совсем на равных, и конечно, бросал всем апельсины перед сном. Как же было уютно.

Виталий Дмитриевич Арнольд, математик, один из главных организаторов московских олимпиад школьников и один из руководителей Центра педагогического мастерства. Именно благодаря ему мы всё же смогли провести Фестиваль в этом году, когда МПГУ отменил его за полтора дня до проведения.
Тогда в девять часов вечера пятницы я позвонил Виталию Дмитриевичу и описал ему ситуацию, спросив, может ли он нам помочь. Он обречённо помолчал с минуту, прощаясь со своим единственным выходным, сказал предварительное "да", и уже через полчаса мы обсуждали, как за один день перенести в небольшое здание мероприятие на тысячу человек. Всё воскресенье он провёл с нами, придя одним из первых и уйдя одним из последних, хотя накануне, в субботу, организовывал днём ещё одно мероприятие на несколько сотен школьников, а вечером лично проверял и обсуждал с нами расписание Фестиваля и решал последние оргвопросы.
Таков он был во всём. Внешне суровый, Виталий Дмитриевич имел одно из самых добрых сердец и был всегда готов прийти на помощь, жертвуя своим личным временем ради благого дела. Совершенно невозможно поверить и понять, что его больше нет.

Антон Сомин

Очень неожиданно, и никак не верится, что это правда. Пообщавшись с ним хотя бы раз, нельзя было остаться равнодушным к его личности – слишком ярким человеком был Виталий Дмитриевич Арнольд – всегда с уймой дел, идей, историй…
Он очень помогал нам, когда только появлялся олимпиадный отдел. Команда только набиралась, было много всего непонятного, мы разбирались с тем, как устроены олимпиады, пытались навести порядок, структурировать процессы. Иногда целыми вечерами ждали в Хамовниках Виталия Дмитриевича, чтобы спросить его мнение по какому-нибудь вопросу. И всегда его советы оказывались обоснованными и справедливыми. Вот, например, если пишешь кому-то злое письмо, перед тем как отправить его, нужно пойти выпить чашечку чая – эмоции улягутся и можно будет оставить только конструктив, смягчить формулировки. И настроение Виталий Дмитриевич нам поднимал своими анекдотами и шутками, мне больше всего запомнилось «Так будет не всегда» и «Это предыдущий» (про троллейбус).
На прошлом месте работы я лично многому научилась у Виталия Дмитриевича и считаю, что это до сих пор помогает мне в жизни. За это большое спасибо! Я рада, что в декабре успела заглянуть в ЦПМ и хотя бы мимолетно поздороваться и перекинуться парой фраз с ВДА. Не думала тогда, что в последний раз.
Очень жаль, когда такие люди уходят, слов не хватает. Это огромная потеря, другого такого нет…

Елена Титова

Мы познакомились, когда я заканчивал 10-й класс. Безусловно, В.Д. знали все, кто ходил на олимпиады — представить Матпраздник, ММО, математические регаты или Турнир Ломоносова без его участия было совершенно невозможно. Но — в этот момент В.Д. узнал меня.
Мы сделали некоторое количество хороших дел вместе, года с 2010 каждое лето я приезжал на ЛШСМ в Дубну — и в программе круиза был обязательный пункт пообщаться...
В последние года три я часто звонил В.Д. по вечерам. А если вдруг пропадал — В.Д. сам звонил и спрашивал, что там со мной происходит. С ним было безумно интересно разговаривать, и это можно было делать буквально часами. Часто В.Д., слушая про очередную мою активность, говорил: «<...> ты, Митенька!» — и вне зависимости от того, какое слово подставлял в этот момент В.Д., я слушал это с глубокой благодарностью. Сам В.Д. все время выступал буквально эталоном человека с действительно высочайшими моральными принципами, и каждый раз, общаясь с ним, я чувствовал, НАСКОЛЬКО я до него не дотягиваю.
В.Д. был человеком чрезвычайно просвещенным — слова «образованным» тут, уж конечно, мало, — и, безусловно, после каждого нашего разговора я понимал, что не знаю гораздо больше, чем не знал до того момента, когда набирал номер В.Д.
... В какой-то момент я от В.Д. слышал, что хоронить друзей — это неизбежный этап взросления. Оно, видимо, действительно так. Что до меня, то я без преувеличения осиротел. И да, теперь без долгих разговоров, без советов, да и что там — без всегда актуальных и действительно смешных анекдотов придется самому. Следуя продолжению фразы В.Д. — давайте пожелаем друг другу по такому поводу взрослеть пореже...
Виталий Дмитриевич, спасибо за все.

Дмитрий Щербаков